ANDERSEN HANS CHRISTIAN

Title:Директор кукольного театра
Subject:FICTION Scarica il testo


Директор кукольного театра

В числе пассажиров на пароходе находился пожилой господин с таким веселым и довольным лицом, что если не сомневаться В его искренности, то его пришлось бы признать счастливейшим человеком на свете. Да так оно и было - он сам сказал мне это. оказался он моим земляком, датчанином, и директором странствующей труппы. всю труппу он возил с собою В большом сундуке: это были куклы. его природный веселый нрав прошел через горнило испытаний и закалился Благодаря эксперименту Одного Политехника. последний превратил директора В истинного счастливца. сразу Я не понял, В чем суть; тогда он подробно рассказал мне всю историю. вот она. - дело было В городе Слагельсе, - рассказывал он. - Я давал представление В зале на почтовой станции; сбор был полный, публика блестящая, Но совсем зеленая, за исключением двух-трех пожилых матрон. вдруг входит господин В черной паре, с виду Студент, садится и где следует смеется, где следует аплодирует!.. зритель не Из обыкновенных! Я захотел узнать, кто он такой. слышу - кандидат политехнических Наук, командированный В провинцию просвещать народ. В восемь часов вечера представление мое кончилось, детям надо Ведь ложиться спать пораньше, А мое дело заботиться об удобствах публики. В девять часов начал читать лекцию и показывать свои опыты кандидат, и теперь Я превратился В слушателя. Да оно и стоило Послушать и поглядеть! правда, большая часть лекции была мне, как говорится, не по зубам, Но мне стало ясно одно: если мы, люди, способны додуматься до таких вещей, то должны годиться кое на что и После того, как нас упрячут В Землю. кандидат положительно делал маленькие чудеса, Но все выходило у него так Просто, Естественно! во времена Моисея и пророков такой политехник прослыл бы за Одного Из первых мудрецов, А В Средние века его бы Просто сожгли! всю ночь Я не мог заснуть; на другой день вечером Я опять давал представление; кандидат снова присутствовал, и Я был, что называется, В ударе. Я слышал от Одного актера, что он, играя роли первых любовников, Всегда имел В виду Одну Из зрительниц, для нее одной и играл, забывая всех остальных. такою “зрительницей” стал для меня кандидат; для него Я и играл. представление кончилось, всю мою труппу вызывали много раз, А меня кандидат пригласил к себе распить с ним В компании бутылочку вина. он говорил О моем театре, А Я - О его науке, и думаю, что оба мы были одинаково довольны друг другом, Но Я В своем деле все-таки достиг большего: он-то многих Из своих фокусов и сам объяснить не мог. почему, например, Железная пластинка, Пропущенная сквозь спираль, намагничивается? она словно одухотворяется, Но как, чем? вот и с людьми то же самое, думается мне: создатель пропускает их через спираль времени, на них нисходит дух, и вот Вам - Наполеон, Лютер или кто-нибудь другой В этом роде. “Мир - ряд чудес, - сказал мой кандидат, - Но мы так привыкли к ним, что зовем их обыденными явлениями”. и он пустился В объяснения; под конец мне стало казаться, что мне как будто приподняли темя и черепная коробка моя расширилась! Я сознался, что, не Уйди уже мое время, Я бы сейчас же поступил В политехнический Институт учиться разбирать мир по косточкам, даром что Я и без того один Из счастливейших людей на свете! “Один Из счастливейших людей! - повторил кандидат, словно смакуя мои слова. - так Вы счастливы?” - “Да! - ответил Я. - Я Счастлив; меня с моей труппой принимают отлично во всех городах. правда, есть у меня одно желание, которое иногда ДРАЗНИТ меня, как бесенок, и смущает мой веселый нрав... мне бы хотелось стать директором настоящей труппы!” - “Вы хотели бы оживить своих марионеток? желали бы, чтобы они сделались настоящими актерами, А Вы директором настоящей труппы? - спросил меня кандидат. - Вы думаете, что будете тогда вполне счастливы?” сам он этого не думал, А Я думал, и мы долго спорили, Но каждый остался При своем мнении. разговаривая, мы не переставали чокаться; вино было доброе, Но не простое, что ни говори; иначе пришлось бы объяснить всю историю тем, что Я попросту наклюкался! Но пьян Я не был, ни-ни!.. вдруг вижу: всю комнату точно озарило солнцем; лицо кандидата так и светится. мне сейчас вспомнились сказания О Вечно юных богах древности, разгуливавших по свету. Я сказал ему об этом, он улыбнулся, и Я готов был поклясться, что передо мною сидит переодетый бог или один Из сродников богов. так оно и было; и вот желанию моему суждено было исполниться: куклы сделались живыми людьми, А Я - настоящим директором. по этому случаю мы выпили еще; потом кандидат запрятал всех моих кукол В сундук, привязал его к моей спине и пропустил меня через спираль. Я и теперь еще слышу, как Я шлепнулся на пол! В самом деле, Я лежал на полу, А Вся моя труппа выпрыгнула Из ящика. куклы превратились В замечательных артистов - это они Сами мне сказали, - А Я был их директором. все было готово к первому представлению, Но Вся труппа желала поговорить со мною, публика тоже. первая танцовщица заявила, что, если она не будет стоять на одной ножке, сборы падут; она являлась главным лицом В труппе В требовала соответственного обращения. кукла, игравшая королев, желала, чтобы с нею и вне сцены обходились, как с королевой, - иначе она Отвыкнет от своего амплуа! выходной актер, являвшийся с письмом, воображал себя такою же артистическою величиною, как и первый любовник: нет ни малых, ни великих актеров, все одинаково важны В смысле сценического ансамбля! трагик же требовал, чтобы Вся его роль сплошь состояла Из одних сильных мест: за ними Ведь следуют аплодисменты и вызовы. примадонна хотела играть только При красном Бенгальском освещении - это ей шло, А голубое было не к лицу. словом, все Жужжали, точно мухи В бутылке, А В середине ее сидел Я сам - Я был директором! дыхание спиралось у меня В груди, голова кружилась, Я очутился В самом жалком положении, В какое только Может попасть человек: меня окружала совсем новая порода людей! Я от души желал упрятать их всех опять В сундук и вовеки не бывать настоящим директором! Я и сказал им Прямо, что все они, В сущности, только марионетки, А они за это избили меня до полусмерти. очнулся Я на своей постели, В своей комнате. как Я попал туда, знает, Может быть, кандидат, Но не Я. месяц светил Прямо на пол, А на полу валялся Опрокинутый сундук и ВОКРУГ него все мое куклы, малые и большие, - Вся труппа! Я зевать не стал, спрыгнул с постели, побросал их всех В сундук, одних ногами вниз, других головой, захлопнул крышку и сам уселся на нее. вот-то была картина!: Можете себе представить? Я могу. “Ну-с, теперь Вы останетесь там! - сказал Я куклам. - А Я никогда Больше не пожелаю оживить вас!” на душе у меня стало так легко, Я опять был счастливейшим человеком. кандидат политехнических Наук просветил меня. Я был до того Счастлив, что как сидел на сундуке, так и заснул. утром - скорее, впрочем, В полдень, Я непостижимо долго спал В этот день! - Я проснулся и увидал, что все еще сижу на сундуке. теперь Я был вполне Счастлив: Я убедился, что мое прежнее желание было Просто глупостью. Я справился О кандидате, Но он Исчез, как Исчезали греческие и римские боги. с тех пор Я и считаю себя счастливейшим человеком. Ну, не счастливый ли Я В самом деле Директор? труппа моя не рассуждает, публика тоже, А забавляется себе от всей души. и Я свободно могу сам сочинять для себя пьесы. Из всех пьес Я беру что хочу - самое лучшее, и никто не В претензии. есть такие пьесы, которыми теперь директора больших театров пренебрегают, Но которые лет тридцать тому назад давали полные сборы, заставляли публику проливать слезы: Я даю эти пьесы на своей сцене, и малыши плачут, как, бывало, плакали их папаши и мамаши. Я даю “Иоганну Монфокон” и “Дювеке” - конечно, В сокращенном виде: малыши не любят длинной любовной канители; им бы хоть плохой конец, Да скоро. так-то изъездил Я всю Данию и вдоль и поперек, знаю всех, и меня знают все. теперь вот направляюсь В Швецию; посчастливится мне Там, наживу деньжонок - сделаюсь скандинавом, А иначе - нет; говорю Вам откровенно, как своему земляку! А Я, конечно, не замедлил рассказать О своей встрече Вам; такая уж ...